can letters become dugouts
Galina Rymbu
Translated from Russian by Kevin M. F. Platt
can letters become dugouts? can
freshly excavated text
keep you alive no,
no.
the cow is the mournfulest creature
for me. her eyelids…
“the devil”? no, not a black dog crossing the street at a run.
it’s night itself, a suffocating one; a ruined
factory settlement. there—in the true east—
irrepressible grass grows out of small bodies.
soldiers and cats sleep, warming each other,
in the earth. the little boy there rolls an old tire across the ground, shows
a rocket to the grownups; actually: its fragments.
you are
the unbearable—knives
of incomprehension, their work on mind…
our space is
a burn from a touch,
and the city in it—a blister;
that bursts closer to morning.
and we’re inside
expending
underground electricity,
in harsh superficial dreams
we caress the reserves of water, eat
some thick stuff from the common pot…
is that them or us?
everything’s mixed up
the broadcast goes on and on
---
(unheimlisch—right, that’s something,
someone familiar
closer to earth
squatting
washes utensils (barely touching them)
above a dirty flow of images;
or something walks the evening neighborhood
pastes up “warnings”
looks into windows
barely a face…)
in destroyed schools
every trace is important
their ash and chalk, their
burned libraries, where
the moles of history
gnaw russian books gone cold
what is poetry in the present?
give your answer:
1. just another
carbon footprint?
2. a painstakingly color-corrected shot from the film
arrival?
3. a drone simulating a beast, its rhythm?
4. all the earth’s rivers and throats, its
manypeopledness, in truth all
tongues and throats?
lullaby for my son during the air raid
sleep little one
we’re safe below ground
war’s not forever
all the empires will rot
and we will live
so strong and long
night spirits will carry us away
wrapped in blankets to a strange garden
of dreams, into our own better
separate world
you are my armor
and I am your armor
my love
look how the candle shakes
granny told me long ago:
its light brings calm
let us always have
clean water
sweet cookies in the dry ration bag
sleep little one
that’s not bombs not thunder
it’s my heart beating next to yours
in the corner under the retaining wall
in a land where every spot underground is lived in
where everyone is family
sleep
all the empires will rot
even beasts and insects are against them
the environment is at war
the energy of dirt and water
the whole living world
станут ли буквы укрытиями? может ли
текст свежевырытый
оставить в живых? нет,
нет.
корова — самое скорбное животное
для меня. её веки…
«дьявол»? нет, не чёрная собака, перебегающая дорогу.
это сама ночь, душная, разрушенный
заводской посёлок. там — где самый восток —
неукротимая трава вырастет из маленьких тел.
там воины и кошки спят, согреваясь друг другом,
в земле. там мальчишка по земле катит старую шину, показывает
взрослым ракету, точнее — её обломок.
ты есть
невыносимое — ножи
непонимания, их работа в рассудке...
пространство наше это
ожог от касания,
и город на нём — волдырь,
лопается ближе к утру.
и мы внутри
тратим
подземное электричество,
в тяжелых поверхностных снах
ласкаем запасы воды, едим
что-то густое из общей кастрюли...
это они или мы?
всё перепуталось
постоянно идёт трансляция
- - -
(unheimlisch — это ведь что-то
кто-то знакомое
ближе к земле
на корточках
моет утварь (едва касаясь)
над грязным потоком образов;
или нечто вечером по району ходит
расклеивает «предупреждения»,
заглядывает в окна
едва лицо...)
в разрушенных школах
важен каждый след
их пепел и мел, их
сгоревшие библиотеки, где
грызут остывшие русские книги
кроты истории
что такое поэзия в настоящем?
ответь
1. ещё один
углеродный след?
2. кадр из фильма «прибытие», прошедший усердную цветокоррекцию?
3. дрон, притворившийся зверем, его ритм?
4. все реки и горла земли, её
многонародие, правда все
языки и горла?
колыбельная сыну во время воздушной тревоги:
спи мой хороший
мы в безопасности под землёй
война не навечно
все империи будут гнить
а мы будем жить
так сильно и долго
духи ночи уносят нас на руках
завёрнутых в плед в странный сад
сновидений в наш лучший
автономный мир
ты моя броня
и я твоя броня
любовь
смотри как дрожит свеча
ещё бабушка мне говорила:
успокаивает её свет
пусть будет у нас всегда
чистая вода
и сладкие вафельки в сумочке с сух.пайком
спи мой хороший
это не взрывы не гром
просто так моё сердце бьётся рядом с твоим
в углу под несущей стеной
в стране где каждый подземный угол обжит
где все как родные сейчас
спи
все империи будут гнить
даже звери и насекомые против них
сражается сама среда
энергия земля и вода
весь живой мир
Galina Rymbu was born in 1990 in the city of Omsk (Siberia, Russia) and lives in Lviv, Ukraine. She edited F-Pis’mo, an online magazine for feminist literature and theory, as well as Gryoza, a website for contemporary poetry. She has published three books of poems in Russian: Moving Space of the Revolution (Peredvizhnoe prostranstvo perevorota, 2014), Time of the Earth (Vremia zemli, 2018), and Life in Space (Zhizn’ v prostranstve, 2018). English translations of her work have appeared in numerous journals, and a translation of Life in Space by Joan Brooks and others was published by Ugly Duckling Presse in 2020. Her poetry has been translated into thirteen languages, and stand-alone collections of her work have been published in Latvian, Dutch, Swedish, English, and Romanian.
Kevin M. F. Platt is a professor of Russian and East European Studies at the University of Pennsylvania. His scholarly work focuses on Russian poetry, culture, and history. His translations of Russian poetry have appeared in World Literature Today, Jacket2, Fence, and other journals. He is the author or editor of several scholarly books, the most recent of which is Global Russian Cultures (University of Wisconsin Press). He translated the collection of contemporary poetry by the Orbita Group, Hit Parade (UDP).